Мороз по ценам

Беспрецедентные меры монетарных властей развитых стран по купированию экономического кризиса, вызванного пандемией COVID-19, привели к вполне ожидаемому росту мировых цен на биржевые товары, включая продовольствие. Что не замедлило сказаться на потребительской инфляции в самых разных уголках мира. И если в развитых странах ее темпы остаются умеренными на фоне все ещё низкой деловой активности, то во многих развивающихся, включая Россию, Украину и другие постсоветские республики, правительства переходят к ручному контролю за ценниками на магазинных полках.

Догнать и перегнать

Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (FAO) с некоторой тревогой констатирует, что мировые цены на продукты питания растут уже девять месяцев подряд. Интегральное значение Индекса продовольственных цен FAO за февраль (более свежие данные Организация пока не представила) прибавило еще 2,8% к уровню января. Темпы роста этого индикатора достигли самого высокого значения с июля 2014 года. В лидерах растительные масла, в первую очередь — пальмовое, а также сахар и зерновые.

По мнению экспертов, такой рост обусловлен целым рядом факторов. Во-первых, участники рынка опасаются, что из-за пандемии сократились посевные площади ряда ключевых агрокультур, включая рапс, подсолнечник, сахарный тростник и проч., что приведет к низким урожаям и, соответственно, высоким ценам. Во-вторых, на фоне масштабной денежной эмиссии в США и еврозоне стремительно дорожают биржевые товары, в том числе нефть и металлы. А это, с одной стороны, рост затрат на топливо и технику для сельхозпроизводителей, с другой — стимул к перераспределению части сельхозпродукции (тех же сахарного тростника и рапса) в пользу производства биоэтанола. И в-третьих, пандемия осложнила логистику, что выливается в повышение издержек на доставку, страховку, таможню.

В итоге уже к концу года во многих странах начала ускоряться инфляция. Особенно эта тенденция коснулась переходных экономик, где в расходах населения выше доля трат на продукты. Так, в России потребительские цены выросли на 2,2% за I квартал при годовой цели по инфляции в 4%. При этом рост цен на отдельные продукты питания выражался двузначными показателями. На украинском рынке инфляция превысила 2,3% за два месяца, и это максимальный ее темп с 2015 года. Продовольствие (без учета алкоголя) стало дороже на 3,7%.

Держать и не пущать

При этом на продовольственных рынках ощутимо прибавляли в цене продукты, не слишком зависимые от мировой конъюнктуры или сезонных факторов. Например, в России на 13% выросла в цене курятина и на 9% — яйца. Украинские аграрии подняли цены на яйца на 15%, а на хлеб — почти на 4% с начала года. Если к этому добавить традиционное для конца зимы – начала весны удорожание фруктов и овощей, кошелькам потребителей становится совсем грустно.

Понятно, что подобные тенденции никак не устраивают власти ни в одной стране. Тем более что в условиях сохраняющихся антиковидных ограничений и связанным с ними угнетением деловой активности в целом ряде секторов и отраслей, доходы основной массы населения не растут в номинальном выражении и снижаются в реальном. А это провоцирует социальную напряженность и прочие риски.

В такой ситуации растет соблазн вмешаться в действие невидимой руки рынка и слегка подправить ее. И Украина, и Россия поддались ему, хотя и по-разному. Украинские власти еще в прошлом году ввели в действие механизм мягкого давления на производителей и продавцов социально значимых товаров (в их список входят 10 наименований продуктов питания, лекарства и средства защиты). О повышении цен на них необходимо объявлять заранее — за 3–30 дней. Кроме того, антимонопольные органы усилили давление на ритейлеров. Вместе с тем власти отказались обязывать производителей фиксировать цены на муку, яйца, масло.

В России правительство пошло как раз по пути «замораживания» цен на социально значимые товары — сахар и подсолнечное масло — на основе картельных соглашений с производителями. И, возможно, распространит эту практику еще на ряд продуктов. В Минпромторге сочли ее эффективной, невзирая на побочный эффект.

Призрак пустых прилавков

Первые тревожные звоночки прозвенели от оптовых поставщиков сахара: сладкий товар вдруг начал заканчиваться. Произошло это потому, что некоторые производители решили дождаться от правительства обещанных субсидий и приостановили отгрузку. В ручном режиме эту проблему как-то удалось решить. Но пришла новая.

Предостережения о возможном росте цен начали поступать буквально отовсюду. Производители мяса и молока, риса и гречки, импортеры электроники и одежды анонсировали пересмотр ценников из-за удорожания топлива, девальвации рубля, издержек на фрахт, удлинения логистики и еще десятков «объективных» причин.

И хотя частично это все имеет под собой основания, главных факторов два. Это, во-первых, высокая монополизация внутреннего рынка, усилившаяся в пандемию на фоне выбытия конкурентов из бизнеса. Во-вторых, рост денежной массы в условиях мягкой денежно-кредитной политики Банка России, включающей в том числе эмиссию рублей через опосредованный госбанками выкуп ОФЗ на аукционах.

Что касается Украины, там рост цен на продукты в большей степени вызван внешней конъюнктурой, под влиянием которой экспорт более выгоден аграриям, чем насыщение внутреннего рынка. Но и слабость антимонопольных органов, а также таможенного регулирования тоже сказывается.

В любом случае инфляционный скачок не будет долговечным из-за слабости конечного спроса, вызванной низкими доходами большей части населения — как Украины, так и России. А вот излишнее регулятивное рвение и административное давление, искажающие законы рынка, принесут больше вреда, чем пользы, в долгосрочной перспективе.

И государству, всерьез озабоченному покупательной способностью населения, следовало бы больше внимания уделять стимулам для производителей — налоговым, кредитным, регулятивным. Ну и содействовать развитию конкуренции через сокращение формальных и неформальных издержек ведения бизнеса, в первую очередь производящего, тоже было бы нелишним. Но это — уже высший пилотаж, на который не все способны…