Кому выгодно: третья мировая – война принципиально нового типа

О вероятности начала Третьей мировой войны начали говорить сразу же после завершения Второй, и это вполне закономерно. Варианты озвучивались разные — от использования ядерного оружия до химических атак и распространения смертельных вирусов на вражеских территориях. География потенциального конфликта простиралась от Сирии с Ираком до малонаселенных государств Африки.

Кому была бы выгодна Третья мировая война? А может, она происходит прямо сейчас? О том, как пересмотрено определение этого термина и почему реалии вооруженных конфликтов гораздо прозаичнее, чем кажется на первый взгляд — в нашем материале.

Сирия, Ирак, Россия, США: коротко о прошлом

В середине прошлого века американские стратеги разрабатывали военные планы того, что зачастую именовалось «Третьей мировой войной» — масштабного противостояния, охватывающего большое количество стран в рамках катастрофической, и, возможно, ядерной конфронтации. Сторонами сценария всегда выступали альянсы государств: США и их ключевые союзники против другой группировки — чаще всего, с Советским Союзом во главе.

Конфликты великих держав действительно формировали 20-й век: две мировые войны унесли десятки миллионов жизней, а последовавшая за ними «холодная война» определила все — от геополитики до спорта. Но уже в начале 21-го столетия складывалось впечатление, что постоянный страх перед перспективой Третьей мировой войны становится уделом прошлого.

И все же риски, страхи и опасения прошлого вернулись. Захват Россией украинских территорий, периодические нарушения военными самолетами дозволенных границ — именно из-за этого НАТО теперь находится в состоянии наивысшего с середины 80-х уровня боеготовности. В последние годы Китай построил больше военных кораблей и боевых самолетов, чем любая другая нация, а Пентагон только что объявил о стратегии «компенсации» этого преимущества КНР высокотехнологичным оружием нового поколения.

А может, Третья мировая уже наступила?

Мы не станем рассуждать о правоте тех, кто готов придать пандемии коронавируса статус мировой войны. Оставим будущим сочинителям утопий красивые и громкие заявления о том, как замечательно все страны объединяются ради борьбы с вирусом. А пока… дадим определение понятию «мировая война».

Итак, мировая война — конфликт между группами сильнейших государств мира, которые предпринимают деструктивные действия друг против друга с целью обретения власти или контроля над ресурсами. В конечном счете подобные стычки провоцируют замедление темпов прогресса и развития общественно полезных технологий, зато стимулируют совершенствование военных тактик и изобретений.

Беспокойство вызывает вероятность радикального обострения уже вызревшей «холодной войны 21-го века», конфликта, в котором США выступает против Китая и его партнера — России. Вероятность может стать реальностью в любой момент.

Судя по данным опроса, проведенного социологами Perth U.S.-Asia Center в 2014 году, 74% китайцев верят в триумф своей армии в гипотетической войне с США. И эти данные свидетельствуют о характере изменения глобального контекста. Многие китайские офицеры начали уже вслух сетовать на так называемую «мирную болезнь», ведь им так и не довелось принимать участие в реальном бою.

Важно отметить, что даже обычная война редко провоцируется всего лишь одним событием, хотя оно и может послужить триггером развития конфликта. А мировая война и подавно вспыхивает в результате пересечения огромного числа разных аспектов. При этом они касаются совершенно разных сфер — от экономики и информационного пространства до банальной добычи ресурсов.

Давайте оценим текущие события на мировой арене. Мир действительно погружен в то, что на законных основаниях можно именовать «Третьей мировой войной». Ее формат радикально отличается от всего, что аналитики прогнозировали всего несколько десятилетий тому назад. Тем не менее, ее потенциал выглядит чрезвычайно смертоносным и разрушительным.

Это не банальное противостояние стран, обладающих ядерным и прочим современным оружием — оно затрагивает огромное количество государств совершенно иначе. Страны не вступают в сражения друг против друга — на этот раз третья мировая война ведется ​​против крошечного и невидимого вируса, угрожающего всем нациям — независимо от типа их государственного устройства или политической философии — и миллионам их граждан.

Но не стоит забывать и о сопутствующих процессах. Торговые баталии между США и Китаем, постепенно переросшие в финансовую войну и «отжим» друг у друга бизнес активов; реальная угроза отношениям Вашингтона и Москвы в случае прихода к власти Байдена… Все это постепенно становится частью единого «пазла», формирующего масштабный невооруженный конфликт между… все верно — между группами сильнейших государств планеты.

Происходящее полностью не соответствует тому, как военные стратеги прошлого видели третью мировую войну — но это именно то, что идеально вписывается в ее дефиницию.

Вместо совместной работы над прогрессивными изобретениями, вместо дружного создания вакцины от коронавируса и современных цифровых технологий, мы получили Дональда Трампа.

И теперь президент США «рекомендует» корпорации Microsoft полностью выкупить китайский TikTok, а заодно предлагает прибрать к рукам французскую Sanofi — фирму, которую под шумок вынудили передать первые партии вакцин США, а не родной Франции. США пригодятся и тайваньские технологические компании, умудрившиеся на фоне всех этих событий урвать свой кусок прибыли

Кому выгодно?

Настал момент переосмыслить подлинное значение термина «безопасность» в соответствии с реалиями 21-го века. Полностью погрузившись в трансграничные военные конфликты, мы упустили из виду и не смогли решить общие глобальные проблемы невоенного характера. Мы ожидали, что провокаторами Третьей мировой войны станут страны третьего мира, но самые опасные процессы грянули именно в экономике — сфере для нашего века даже более важной, чем все прочие критерии, формирующие благосостояние.

Можно все силы бросить на борьбу с коронавирусом. В конечном итоге благодаря проектам по создания вакцины — пусть и без объединения ученых всего мира в единую команду — мы получим возможность сосредоточиться на более стратегических целях и темах глобального развития. Но к тому моменту вероятность экономического коллапса существующих систем сильно возрастет.

Есть и еще один обнадеживающий аспект. Медицинские и научные сообщества очень долго не получали достаточного внимания и финансирования, а сегодня именно они во многих странах мира играют ведущую роль — как в борьбе с пандемией, так и в вопросе формирования политики и планирования бюджетных расходов.

В ответ на вопрос «Кому это выгодно?», нам пока приходится разводить руками. С одной стороны, щедрое финансирование научных разработок — как в сфере медицины, так и в сфере технологий — это круто. С другой стороны, даже такая смена приоритетов, осуществленная с «неправильной» мотивацией, в конечном счете позитивных результатов не принесет.

Впрочем, в краткосрочной перспективе текущее развитие событий может стать достаточно продуктивным этапом в развитии технологий, ведь чаще всего триггером великих изобретений выступает как раз страх… или желание победить врага.

Что до «держав-победителей», их может и не быть. Торгово-финансовые войны, решительно набирающие обороты и перерастающие в крупномасштабный конфликт,  радикально купируют те самые трансграничных возможностей, о которых так много писали в начале 2000-х.

Китайские корпорации постепенно начинают проводить IPO за пределами Уолл-стрит их руководство утверждает, что Nasdaq максимально осложнил доступ на рынки США. Инвесторов пугает и новый законопроект, рожденный в недрах Сената с одной целью — «изгнать лживые китайские компании с бирж США».

Понятие «мировой рынок» в итоге грозит приобрести несколько иное значение. Корпорациям фактически придется принимать непосредственное участие в политических процессах, ведь без этого отвоевать себе права на ведение бизнеса в разных странах на приемлемых условиях просто не получится.

Для предприятий калибром поменьше пересмотр понятия «мировой рынок» станет сигналом о необходимости по достоинству оценить значимость внутренних потребителей. Естественно, им придется заново формировать философию лояльности и добиваться доверия клиентов.

Предугадать формат и очертания новых рычагов власти пока сложно. Однако бесспорно одно — искать их будем в сфере технологий и арсенале экономических инструментов.