О ценах с потолка

Одна из главных экономических новостей последних недель — министры финансов стран «Большой семерки» согласовали между собой введение предельных цен на российскую нефть, хотя и не обозначили конкретных уровней будущего ценового потолка. Это крайне решительный шаг коллективного Запада в экономическом противостоянии с Россией, и его последствия для мировой торговли, да и всей глобальной экономики, могут оказаться непредсказуемыми.

Впрочем, пока сложно предугадать, увенчается ли успехом «потолочная» стратегия и насколько жизнеспособна идея G7 об ограничении цен на российские углеводороды.

Цель и средства

По заявлениям, страны G7 хотят сократить возможности РФ финансировать «агрессивные действия» против Украины. И поскольку примерно 40% доходов российского бюджета связано с экспортом углеводородов, логично, что основной удар нацелен именно на них.

Но если от сибирского газа существенно зависит почти половина «Семерки» и меры против него стали бы «выстрелом в ногу» для ЕС, то с нефтью все несколько проще ввиду более широкой диверсификации как поставщиков, так и способов ее доставки потребителю.

Тем не менее задача принудительно — против воли продавца — ограничить цену на российскую нефть выглядит архисложной. Во-первых, ввиду общей напряженной ситуации на глобальном нефтяном рынке, где спрос на черное золото остается повышенным, а возможности наращивания поставок все еще ограничены по причинам скорее системного, чем кратковременного характера. Соответственно, есть риск, что меры против одного из крупнейших нефтедобытчиков планеты лишь увеличат существующие дисбалансы и приведут к резкому росту цен.

Во-вторых, подобное ограничение само по себе является беспрецедентным. Как аналог можно вспомнить разве что международную программу «Нефть в обмен на продовольствие», которая в 1990-х гг. применялась против Ирака и не давала режиму Саддама Хусейна распоряжаться выручкой от нефтяного экспорта. Но этот механизм был введен на основе правовых документов ООН — глобального союза 193 государств, а не 7. Да и геополитическая ситуация в те годы была иной: ни о каком противостоянии сверхдержав и многополярности мира речи не шло. Также вспоминаются санкции против Ирана, но там действует именно нефтяное эмбарго, которое игнорируют многие страны. В частности, Китай.

Тем не менее в декларации G7 подчеркивается намерение сформировать широкую коалицию заинтересованных государств и «внедрить всеобъемлющий запрет на услуги, которые позволяют осуществлять морскую транспортировку сырой нефти и нефтепродуктов российского происхождения по всему миру», если контрактная цена будет выше предельной. Что весьма ясно указывает на способы и средства, которыми «Большая семерка» будет добиваться задуманного.

Кнут и пряник

Из декларации G7 следует, что страны-инициаторы «потолка» будут использовать свою монополию на трех связанных с рынком нефти сегментах.

Во-первых, они ограничат возможности фрахтовать танкеры для морских перевозок российской нефтяной продукции по цене, превышающей «потолочную». Здесь им на руку сыграет тот факт, что львиная доля мирового танкерного флота ходит под флагами хорошо контролируемых G7 сателлитов — Кипра, Мальты, Греции, Бермудских островов.

Во-вторых, Запад способен контролировать до 90% мирового рынка страхования морских перевозок через систему страховых клубов судовладельцев. Крупнейший из них — International Group of P&I Clubs, или IG P&I, — находится в Лондоне, как и две трети его участников. Там же расположена и Lloyd's of London — главная в мире рыночная площадка страхования и перестрахования. Через нее работает подавляющее большинство страховых брокеров, провайдеров и андеррайтеров, в том числе российских. Наверное, нет нужды подчеркивать — не застраховав свою ответственность, судно и сам груз, ни один судовладелец не выйдет в море. А если даже и решится, вряд ли в порту назначения допустят его под разгрузку. Никто ведь не хочет платить возмещение в сотни миллионов долларов в случае аварии. Особенно если это касается транспортировки такого взрывоопасного и «грязного» товара, как нефть, которой сопутствует огромное количество рисков.

В-третьих, мощный рычаг давления и контроля дает Западу доминирование его банков в системах международных расчетов, где 80% платежей идут в долларах, евро и фунтах стерлингов. И дело не только в оплате экспортных контрактов. Даже если Москва и, условно, Пекин договорятся вести расчеты за российскую нефть в китайских юанях, даже если они согласуют в качестве перевозчика «Совкомфлот» и найдут альтернативу страховкам от IG P&I, остается одна проблема. Танкеру по пути, к примеру, из Новороссийска в Далянь нужно оплачивать услуги лоцмана, иногда осуществлять мелкий ремонт и пополнять запасы. Но далеко не везде примут рубли, а платежи в евро и долларах могут быть заблокированы банком-корреспондентом, что сильно осложнит и задержит рейс.

Поэтому Минфин США первым делом выпустил «Предварительное руководство о политике предоставления услуг по морской перевозке в связи с ценовым порогом на российскую нефть, перевозимую по морю», где зафиксирован запрет на любые сервисы, связанные с перевозкой российской нефти и нефтепродуктов, если цена на эти товары будет выше назначенного порога.

Чтобы избежать ответственности, придется тщательно отслеживать цену, перепроверять контрагента и проводить другие стандартные процедуры комплаенса. Пока ограничения действуют лишь в отношении американских лиц, а также нерезидентов, ведущих экономическую деятельность в Штатах. Затем подобные руководства выпустят все страны G7. Также в Минфине США заявляют о работе по созданию коалиции государств, готовых придерживаться политики ценового порога — де-юре или де-факто.

Ответы и возможности

Удастся ли России обходить будущие ограничения подобно тому, как обходит нефтяное эмбарго Иран? Прежде всего, ответ зависит от того, насколько широкую коалицию создаст «Семерка». Если к ней в той или иной мере присоединятся Индия и КНР, а также соседи РФ, в частности, Казахстан, пробивать «ценовой потолок» будет намного сложнее.

Но пока Пекин и Дели не спешат пускаться в пляс под дудку Вашингтона, выбирая свою игру. С другой стороны, их решимость оставаться в стороне обратно пропорциональна жесткости аргументов «Семерки», в том числе по части вторичных санкций, приготовленных для оппортунистов.

Со своей стороны, Москва не собирается быть ни пассивным наблюдателем, ни «девочкой для битья». Вице-премьер и куратор ТЭК Александр Новак заявил, что Россия не будет поставлять нефть и нефтепродукты тем компаниям и странам, которые введут ограничение цен, а также пригрозил «дестабилизацией нефтяной отрасли».

Это может обернуться взлетом котировок черного золота. Тем временем в экспертном сообществе широко обсуждаются способы обхода ценового потолка — «серый» экспорт, использование смесей с сортами, не подпадающими под ограничения и прочие инструменты из арсенала иранских нефтетрейдеров. Конечно, Запад тоже не лыком шит и накопил определенный опыт противодействия таким уловкам. Но все имеет свою цену, и слишком упорная борьба за «ценовой потолок» может выйти боком самим борцам: ломать законы рынка всегда чревато.

Не случайно со стороны западных лидеров уже начали звучать заявления, что задачи лишить Россию всех экспортных нефтяных доходов не стоит, а предельная цена нефти в любом случае будет выше ее себестоимости для РФ. И что сам «потолок» будет плодом консенсуса всех присоединившихся стран, а не одной G7.

Как ориентир называется уровень в $60–65 за баррель, что в целом не так уж заметно превышает текущие цены на российский бенчмарк ($74,6 за баррель в августе, по данным Минфина).

Ценовая динамика Brent. Иллюстрация автора

Но может статься, что все эти «пляски на потолке» уже к ближайшей зиме утратят актуальность естественным путем. С июля нефтяные цены вошли в нисходящий коридор на фоне ужесточения монетарной политики ФРС и ЕЦБ. А если спад в развитых экономиках, о рисках которого не говорит сейчас только ленивый, станет явью, $60–65 за баррель марки Brent выглядят реально достижимыми. Но тут, наверное, G7 будет уже не до хлопот с ценовыми ограничениями на Urals.