Три ответа на одну загадку рубля

Российская валюта не перестает удивлять даже тех, кто привык к ее сюрпризам

Российский рубль считается классической «сырьевой» валютой. В целом его динамика к доллару США и – в меньшей степени – к евро зависит от динамики фьючерсных контрактов на сырую нефть. С поправкой на страновые риски, разумеется. Хотя в них больше геополитики, чем экономики.

Но этим летом что-то пошло не так: нефтяные цены после весеннего шока ушли вверх и сейчас вдвое выше мартовских и апрельских «просадок», а вот курс рубля к доллару и евро находится на минимальных с середины апреля уровнях. Притом что и российская экономика упала из-за «коронакризиса» не катастрофически, и международные резервы Банка России обновили исторический максимум. Как говорят студенты, вопрос на засыпку: почему?

А «засыпаться» можно легко, ибо равнозначных факторов влияния на рубль этим летом больше, чем один.

Нефтяное проклятье

Что ни говори, но нефть для России – всему голова. По данным ЦБ РФ, за 2019 год Россия получила 419 млрд долл. экспортных доходов, из которых 60% обеспечили всего три товара: сырая нефть (121,4 млрд долл.), нефтепродукты (66,9 млрд долл.) и природный газ (19 млрд долл.). Ценообразование на «голубое топливо», обычно поставляемое по долгосрочным контрактам, хотя и меньше зависит от сиюминутных колебаний нефтяной конъюнктуры, все же учитывает усредненную стоимость «черного золота» на мировом рынке.

Понятно, что такая высокая нефтегазовая зависимость существенно влияет на курс рубля. Особенно в медвежьем направлении, что в очередной раз подтвердилось нынешней весной. В обратную сторону эта зависимость работает несколько хуже. А в текущем году к этому добавился еще один неприятный фактор. Нефтяная сделка в рамках ОПЕК+.

В апреле Россия в условиях беспрецедентной паники на мировом рынке нефти была вынуждена взять на себя крупные обязательства по реальному сокращению нефтедобычи – на 2,5 млн баррелей в сутки до августа и на 2 млн баррелей – до конца года. Причем с учетом фактического их исполнения квота в 2,5 млн баррелей де-факто должна сохраниться до сентября.

Как ни крути, но это примерно пятая часть российской добычи. По оперативным данным за июль, нефтяной экспорт из РФ упал на 25% по сравнению с тем же месяцем прошлого года. В августе ситуация принципиально не изменится.

Такое сокращение, помимо прочего, означает, что «цена отсечения» по нефти для российской казны теперь на четверть выше, чем предусмотренные бюджетным правилом на 2020 год 42,4 долл. за баррель. И определенный дефицит экспортных доходов российские монетарные власти покрывают привычным инструментом – умеренной девальвацией.

Экономические реалии

Хотя российская экономика испытала на себе мощный удар коронавирусной инфекции, ее падение оказалось не таким глубоким, как ожидали пессимисты. По оценке Росстата, ВВП России во втором квартале 2020 года упал на 8,5% по отношению к тому же периоду годовой давности. Она оказалась лучше, чем оценки Минэкономразвития (минус 9,6%) и Центробанка (минус 9,5–10%). Да и в сравнении с Европой, упавшей на 15%, отечественная экономика выглядит неплохо.

Устойчивость рубля должна была бы поддерживаться положительным сальдо торгового баланса (17,8 млрд долл. по итогом второго квартала), растущими резервами РФ (около 600 млрд долл. на середину августа), а также низкой долговой нагрузкой на российский бюджет. Однако и этот позитив не помог.

Складывается впечатление, что участники валютного рынка всю позитивную информацию оценивали скептически, постоянно повторяя про себя «Да, но». Да, внешнеторговое сальдо осталось в плюсе, но оно сократилось почти на 60% к прошлому году. Да, резервы хорошо выросли, но в основном по причине удорожания золота, доля которого составляет 25%, и укрепления других валют к доллару. Да, экономика не сильно пострадала, но ведь впереди «вторая волна».

Возможно, это объясняется тем, что инвесторы, несмотря на выросший аппетит к риску, вообще стали более осторожными в отношении развивающихся рынков.

Специфические риски

И на то есть причины. Бразилия проходит через пик заболеваемости CoVID-19, экономические последствия обещают быть серьезными. Аргентина уже запросила помощь у МВФ. В Индии эпидемия еще только разворачивается. А вот Турция уже подсчитывает убытки: от пандемии серьезно пострадал турсектор, дающий 10% ВВП и плодоовощной экспорт. Причем и прогнозы здесь неутешительны.

В итоге турецкая лира девальвировалась уже на 20% с начала года, и многие эксперты уверены, что это не предел. Рынок начала беспокоить способность Анкары платить по долгам в условиях падения экспортных доходов. И это плохо сказывается на других развивающихся странах, ведь стратегические инвесторы держат лимиты сразу на всю группу ЕМ. Если лира снижается, то уменьшаются позиции в аналогичных активах. Вот почему риски для экономики Турции ее бюджета и валюты создают дополнительное давление и на рубль.

Вот эти три группы факторов формируют сейчас основной негатив для России. Едва ли их действие прекратится скоро. А значит и рубль не скоро «вспомнит» про подорожавшую с весны нефть.