Казахстан и «майдан»

Новый, 2022 год выдался для республики неожиданно бурным. Вместо того, чтобы спокойно допивать кумыс и доедать бешбармак, тысячи казахов приняли участие совсем не в новогодних гуляньях. Их итог — десятки убитых и сотни раненых, сожженные здания, разграбленные магазины и внезапно крутые перемены.

Как такое стало возможным? Почему мирный протест в Казахстане вылился в массовые беспорядки и привел к большим изменениям на вершинах власти?

Хронология протеста

Как это уже хорошо известно по опыту «Арабской весны» начала 2010-х гг., оснований для недовольства многолетней властью у людей может быть великое множество, но повод для крупной вспышки социального гнева обычно оказывается не самым значительным. Что-то типа несправедливого увольнения, неправильного штрафа или несвоевременного повышения цен.

В Казахстане с 1 января — и это было давно запланировано — выросла вдвое стоимость сжиженного газа. Он здесь в основном используется как топливо для автомобилей. При этом цены все равно остались в 2–3 раза ниже, чем в соседних центральноазиатских республиках и даже в России. Из суперльготных они стали просто льготными.

Но это не устроило владельцев автомобилей на западе Казахстана — в Прикаспии, где сосредоточена примерно треть нефтегазовых ресурсов страны. И 2 января 150–200 наиболее инициативных собрались в Жанаозене (Мангистауская обл.), чтобы записать видеообращение к властям республики. Их неформальный митинг никто не разгонял, но именно он стал триггером для начала массовых протестов.

Поначалу требования недовольных были чисто экономическими. Но уже через день, 4 января, несмотря на все разъяснения и обещания властей, вступивших в диалог с протестующими, появились политические лозунги — отставка правительства, уход первого президента Нурсултана Назарбаева из политики, возврат к парламентско-президентской форме правления, демократизация и либеральные реформы.

А 5 января протест принял агрессивные формы и быстро распространился на всю страну. Начались штурмы правительственных зданий, столкновения с силовиками на улицах Алматы и ряда других крупных городов, не обошлось и без мародерства. На этом фоне президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев отправил в отставку правительство, сместил Нурсултана Назарбаева с поста председателя Совбеза, который тот занимал с 2019 года, и — по крайней мере, номинально — сосредоточил всю полноту власти в своих руках.

Тем не менее столкновения разной интенсивности продолжались 6–7 января. И лишь ввод в страну — по просьбе ее главы — миротворческого контингента ОДКБ, в основном состоявшего из российских десантников, разрядил обстановку. К вечеру 9 января ситуация в основном успокоилась.

По предварительным данным, погибли более 160 человек, в том числе 16 военных и полицейских, свыше 2 000 получили ранения разной степени тяжести. Только прямой ущерб казахстанскому бизнесу превышает 90 млрд тенге ($212 млн).

Экономика протеста

На первый взгляд, серьезных оснований для крупных протестов и тем более для перерастания их в массовые беспорядки не было. Казахстан — одна из наиболее успешных стран Центральной Азии, которая по душевому ВВП по ППС уже вполне сопоставима с Россией: $25 400 и $26 500 соответственно.

По оценкам Всемирного банка, республика занимает десятое место в мире по доле полезных ископаемых в совокупном национальном богатстве (около 27%). В 2020 году половина ее товарного экспорта пришлась на сырую нефть ­­— $23,7 млрд из $47 млрд.

Помимо этого, Казахстан ­— крупный поставщик меди, железа и стали, а также урана, по экспорту которого он занимает первое место в мире. В последнее десятилетие республика активно развивает транзитный потенциал, выступая важной частью китайского проекта «Олин пояс — один путь». Не менее важна ее роль в главном постсоветском интеграционном проекте — ЕАЭС.

Ключевые макроэкономические показатели государств Центральной Азии. Источник — Всемирный банк

Вместе с тем Казахстан в конце 2010-х гг. — как и чуть раньше Россия — попал в «ловушку среднего дохода»: динамика его душевого ВВП обнаруживает признаки «застоя». Кроме того, из-за ковидного кризиса стали сокращаться доходы среднего класса в городах, а региональное неравенство углубилось. Например, душевой ВРП в самом богатом казахстанском регионе на порядок превосходит аналогичный показатель в самом бедном. По данным ОЭСР, межрегиональные различия в уровне жизни в Казахстане в 2–3 раза выше, чем в крупных странах со столь же невысокой плотностью населения, таких как Канада или Австралия.

Но хуже всего для социального самочувствия — отсутствие внятных перспектив на средний и дальний срок. Если в 2019 году на фоне транзита власти от Нурсултана Назарбаева выбранному им преемнику у людей были надежды на перемены к лучшему, то прошедшие три года развеяли многие иллюзии.

Декларированные реформы так и остались в основном на словах, правящая верхушка сохранила в целом свои активы и власть, коррупционная составляющая ничуть не уменьшилась. Если к этому добавить усталость от ковидных ограничений, накопление проблем в малом бизнесе и сохранение прежних блоков в социальных лифтах, то становится понятным: очередная вспышка протестов была лишь вопросом времени.

Последствия протеста

Сейчас многие пытаются утверждать, что казахстанские беспорядки были кем-то инспирированы. Одни говорят, что за этим скрывается желание действующего президента страны стать полновластным главой государства, пододвинув старшего в дуумвирате. Другие считают инициаторами младшую ветвь назарбаевской Семьи — племянников, ­­­ которые вдруг озаботились своим будущим на случай ухода Елбасы. Третьи видят руку внешних сил: США, Великобритании, Китая и даже России, которая оперативно направила в Астану свои войска под эгидой сил ОДКБ.

Но это лишь конспирология. Если сравнивать казахстанский бунт с украинским майданом, бросается в глаза слабый уровень его организации в первые дни и высокий разгул криминала в последующие. Плюс отсутствие внятных лидеров и групп поддержки хоть внутри страны, хоть за рубежом: PR-потуги беглого банкира Мухтара Аблязова, объявившего себя организатором протестов, могут вызвать у понимающих людей лишь усмешку. Другое дело, что стихийное возмущение народных масс использовали многие игроки, как внутренние, так и внешние.

Касым-Жомарт Токаев, похоже, действительно попытался отстранить Нурсултана Назарбаева от реальных рычагов управления страной, используя «гнев народа». Но клановые связи внутри управленческого аппарата пока оказались сильнее, и даже сообщения об отставках ряда близких родственников первого президента в итоге пришлось дезавуировать.

С другой стороны, и та самая «родня» не сумела задвинуть официального главу государства, даже если и имела такой план. И, наконец, российские десантники, действующие под флагом ОДКБ, выполняют лишь вспомогательные функции, а мандат на их пребывание в стране может быть отозван уже в ближайшее время. То есть и этот рычаг влияния — слабоват.

Вместе с тем сказанное не исключает продолжения борьбы за контроль над Казахстаном, оказавшимся в перекрестье геополитических интересов Москвы, Пекина, Вашингтона, Лондона и Брюсселя. Но эта «Большая игра» идет уже не первый год. И нынешний казахстанский «майдан», бессмысленный и безнадежный, похоже, станет в ней всего лишь эпизодом, пусть и весьма драматичным, а не финальной сценой.