Сдержать дракона

Неудержимый рост китайской экономики, который не смогла остановить даже пандемия COVID-19, опрокинувшая развитый мир в глубокую рецессию, вызывает и надежду, и тревогу. Такими темпами экономическое лидерство перейдет от Вашингтона к Пекину даже раньше, чем предсказывали футурологи, и последствия этого могут оказаться весьма неожиданными.

А пока — в ожидании неизбежного и в попытке его отсрочить — продолжается подковерное соперничество основных мировых центров экономической силы, где в ход идут самые разные приемы. Но будут ли они эффективны против неумолимой логики истории?

Проторить путь

Всего за пару десятков лет — ничтожный срок по историческим канонам — Китай превратился из догоняющей региональной экономики в настоящую экономическую сверхдержаву, мировой «номер два» по номинальному размеру ВВП и мировой «номер один» по объему промышленного производства. Более того, уже до конца текущего десятилетия КНР способна стать лидером по всем макроэкономическим показателям, обогнав США — на пять лет раньше, чем прогнозировалось недавно.

И это не просто цифры. Это смена парадигмы всего мирового экономического и геополитического развития. Впервые более чем за 1 000 лет лидерство перейдет к стране, чьи этика и ценности кардинально отличаются от привычных, христианских. К стране, которая уже готова предложить им альтернативу на глобальном уровне.

Пекин меж тем открыто объявил, что собирается играть более активную роль в решении основных международных проблем, выходящих за рамки прямого отношения к национальным и региональным интересам Китая. Это положит конец длившейся почти 40 лет эпохе Дэн Сяопина с ее акцентом на внутреннем развитии и нежеланием вмешиваться в любые дела как региона, так и мира — за исключением тех, что непосредственно затрагивают страну.

Подобные слова подкреплены и делом. Пекин уже не первый год реализует интеграционный проект «Один пояс — один путь», в орбиту которого втягиваются не только страны юго-восточной и центральной Азии, но и ряд европейских государств.

Китайские инвестиции активно проникают в Африку и Латинскую Америку, уже где-то тесня капитал США и ЕС. А социалистическая идеология КНР выступает прямым конкурентом либеральной, западной модели экономического и политического развития. Недавняя «всемирная фабрика» теперь претендует на роль одного из демиургов, определяющих и диктующих глобальные правила.

Поймать ветер 

В части экономики КНР рассчитывает за счет «Пояса и пути» объединить вокруг себя всю Евразию и сделать ее противовесом евроатлантическому альянсу, который окончательно сложился после Второй мировой. Естественно, такие планы не нравятся ни США, ни ЕС, которые вовсе не горят желанием отказываться от выгод и бонусов своего лидирующего положения в глобальном хозяйстве. В той или иной форме Запад пытается притормозить слишком ретивого конкурента.

В первую очередь в этом заинтересованы США, чье благополучие в значительной степени зависит от притока иностранных инвестиций, в том числе в казначейские облигации. А это, в свою очередь, определяется почти монопольным положением доллара в международной финансовой системе и лидерством американской экономики. До сих пор Штатам удавалось успешно сдерживать конкурентов — сначала Европу, затем Японию и страны Юго-Восточной Азии. Но Китай, куда фирмы США вкладывали миллиарды долларов, сумел прорваться в «Высшую лигу».

Более того, Пекин превратился не только в основного торгового партнера Америки и Европы, но и в главного их кредитора. Только в американский госдолг, во многом образовавшийся за счет профицита в американо-китайской торговле, он вложил свыше $1 трлн. Также капитал Поднебесной вкладывается в долевые и долговые инструменты европейских и американских компаний. Причем последние три года около 50% китайских ПИИ приходятся на Европу (свыше $110 млрд в год).

При таких раскладах прямая торговая война с КНР обречена на провал, что и было доказано при президенте США Дональде Трампе. Поэтому при Джо Байдене в ход идут более мягкие приемы, такие как частичный перевод американских инвестиций из Китая в соседние страны. Например, Apple переносит производство iPhone 12 из КНР в Индию. Впрочем, это может быть связано с более низкой стоимостью рабочей силы на индийском рынке труда и желанием оптимизировать логистические цепочки в Азии.

Но и ЕС задумался о снижении зависимости от Китая — как по экономическим, так и по геополитическим причинам. Речь идет о диверсификации поставок ряда стратегически значимых товаров, в частности Li-ion аккумуляторов. ЕС намерен сократить их импорт из КНР и даже развернуть производство у себя.

Понять Россию

В треугольнике противоречий США-ЕС-Китай есть и четвертая сторона. Россия в силу своего географического положения «моста» между двумя полюсами силы может стать фактором влияния на каждую из вершин (на Штаты в меньшей степени, конечно). Российский аспект вынуждены учитывать и в Брюсселе, и в Вашингтоне, и в Пекине. Сближение последнего с Москвой и Америка, и Европа воспринимают с тревогой. Особенно если учесть, что Запад сам повернул Россию на Восток.

«Толкая Россию и Китай в объятия друг друга, мы способствуем созданию самого мощного экономического и военного союза. Я не думаю, что стратегия Запада должна быть такой», — заявил глава МИД Германии Хайко Маас.

И его слова отражают прагматизм целого ряда европейских политиков. Оппонентами которых выступают нынешние лидеры бывших соцстран, опасающиеся российской угрозы.

Но хотя Европа волнуется из-за дрейфа России в сторону Китая, она не готова предложить Кремлю что-то стоящее, кроме, быть может, достройки «Северного потока–2». И то с рядом обременений. Поэтому и у Москвы нет сильной игры на европейско-китайских противоречиях. Максимум речь может идти о неформальном моратории на введение новых санкций против РФ, чем об отмене уже введенных.

А это значит, что победному шествию Китая ничто не угрожает, и если пандемия не смогла его остановить, то интриги Вашингтона и Брюсселя тем более не смогут. Пора готовиться к смене Pax Americana на Pax Sinica и — хотя бы — соломки подстелить.